Четверг, 17 Июля 2014 г. 18:10 + в цитатник

Граф М. В. Толстой. Рассказы из истории Русской Церкви. Книга пятая. Глава V.Отрывок.

Самым блистательным и самым славным делом в царствование Алексея было соединение Малороссии с Великою Россиею. Еще в предшествовавшее царствование, вскоре после смерти знаменитого защитника веры и прав своей родины Петра Конашевича Сагайдачного, умевшего внушить польскому правительству и страх, и уважение к себе, православный митрополит Киевский Иов Борецкий, не видя иного "благотишнейшего пристанища" для своей паствы, присылал в 1625 г. к царю Михаилу Феодоровичу и Патриарху Филарету просьбу о принятии Малороссии и запорожских казаков "под их государственную руку" [Посланный от митрополита Иова Луцкий епископ Исаакий говорил царю и Патриарху: "У Малороссиян одна только дума, как бы поступить под государственную руку. Кроме государя Московского, нам некуда деваться" (Бантыш-Каменский. История Малороссии, с. 199)]. Но царь Михаил боялся вовлечь свое ослабленное смутами государство в новую борьбу с Польшей. Он только обнадежил своих единоверцев в покровительстве; обещал в случае нового притеснения Православия вступиться за них. С такою же осторожностью действовал преемник его, созвав Земский Собор при Патриархе Иосифе (1648 г.), когда доблестный гетман Богдан (Зиновий) Хмельницкий умолял его о принятии Малороссии в подданство Москвы. Он соглашался исполнить его просьбу только в том случае, если сам король признает казаков независимыми; предлагал им в случае нестерпимых насилий переселиться в Московское государство, обещая дать обширные земли, в то же время старался примирить своих единоверцев с польским правительством. Но устроить дело мирным путем было невозможно. Между тем страдания Украины увеличились [После несчастной битвы под Берестечком литовский гетман Радзивилл занял Киев; соборную церковь Богородицы каменную на посаде ляхи разграбили всю, образа пожгли, церковь вся выгорела, одни стены остались; в церкви лошадей своих жиды и ляхи ставили. В монастыре Печерском казну также всю взяли; Радзивилл велел взять и паникадило, присланное царем из Москвы; у святой Софии взяли также всю казну, ризы, сосуды, всю утварь, образ святой Софии; все монастыри разорили], и Хмельницкий снова обратился в Москву с усиленными просьбами о присоединении единоверных к единоверным. Но и на этот раз царь решил еще раз испытать посредничество, и опять без успеха. Надлежало опасаться, что казаки, доведенные до отчаяния, подадутся к султану; тогда крымские татары и турки придвинутся ближе к Москве. Гетман просил покровительства и ходатайства у нового Патриарха Московского [Послы гетмана Бурляй и Мужиловский привезли грамоты к Никону и ближним боярам в начале 1652 года], и не напрасно. В Грановитой палате снова созван был великий собор из духовенства, бояр, думных и выборных всяких чинов людей. Начиная с Патриарха Никона, все единогласно решили и просили государя "за честь свою стоять и против польского короля войну вести, а гетмана Богдана и все войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую руку для православной христианской веры и святых Божиих церквей" [Таким образом, единоверие, желание избавить православие от гонений были истинною причиною присоединения Малороссии к Московскому государству. На эту причину постоянно указывается с обеих сторон. В переговорах с московским правительством Хмельницкий писал о необходимости соединения "с единоверцами и однородцами, последним остатком свободного в Греческой Церкви благочестия и древнего апостолического Православия, угнетенного и искаженного во всем мире магометанством и папежством, неверными и недоверками". Московское правительство, со своей стороны, неоднократно повторяло, что государь принял Малую Россию под свою руку "для избавления от ляцкого гонения православных людей, не хотя того слышати, что единоверным православным христианам в разоренье от латинов и от папежник быти" (Симбирский сборник, грам. 12 и 19)]. Наконец, важнейшее дело второго царя из дома Романовых, дело, обессмертившее имя Алексея, было решено. Получив радостную весть из Москвы, обрадованный вождь угнетенной Малороссии торжественно предложил войску и народу присоединение к Великой России. Бессмертный Богдан изобразил бедствия, претерпенные Малороссией, необходимость искать государя и защитника, но искать его "не в царях басурманских, турском или крымском, а в православном христианском великом царе восточном, который есть с ними единого благочестия греческого закона, единого исповедания". Он заключил словами: "Кроме его царские высокие руки благотишнейшего пристанища не обрящем; а буде кто с нами не согласует теперь, пусть идет куда хощет, вольная дорога". Раздались общие восклицания: "Волим под царя восточного православного крепкую руку, в нашей благочестивой вере умирати, нежели ненавистнику Христову, поганину достатись". Уверившись в согласии всех, гетман произнес: "Буди тако, да Господь Бог нас укрепит под его царскою крепкою рукою". Народ единогласно отвечал: "Боже, утверди, Боже, укрепи, чтобы мы во веки все едино были!"

Торжество воссоединения Великой России с Малою совершилось 8 января 1654 года. Восторг народа и войска не знал пределов; бояре московские, принявшие присягу от новых подданных царя Алексея, посетили Киев, где митрополит Сильвестр Коссов встретил их такою речью: "Целует вас в лице моем оный благочестивый Владимир, великий князь русский; целует вас апостол Андрей Первозванный, провозвестивый на сем месте велию просияти славу Божию, яже ныне вашим пришествием благополучно паки обновляется; целуют вас общему житию начальницы, преподобный Антоний и Феодосий Печерские и все преподобные, лета и живот свой о Христе в сих пещерах изнурившие; целуем и мы о Христе ваше благородие со всем освященным собором, целующе же любовне взываем: внидите в дом Бога нашего и на седалище первейшее благочестия русского, да вашим пришествием обновится яко орля юность наследия благочестивых великих князей русских" [Впрочем, несмотря на эту речь, в Москве были недовольны Сильвестром: во время последних сношений Хмельницкого с царем о подданстве Сильвестр не отозвался ни разу; в Москве показалось это очень странным: ведь дело шло об избавлении православных от гонения нечестивых латин. Малая Россия соединяется с Великою во имя Восточного Православия, а митрополит молчит; помнили поведение Иова Борецкого и тем более изумлялись поведению Сильвестра Коссова. Но между положением Иова и Сильвестра была большая разница: Иов держал митрополию во время сильного разгара борьбы между Православием и униею, когда новопоставленные архиереи православные подвергались тяжелым нареканиям и преследованиям. Сильвестр правил Церковью совершенно в иное время, когда благодаря Хмельницкому религиозные преследования затихли. Прекращение гонений давало простор другим интересам: Сильвестр был шляхтич и потому не мог не сочувствовать шляхетскому государству, а главное - при польском владычестве он был независим, ибо зависимость от отдаленного Патриарха Византийского была только на словах, тогда как при подданстве Малороссии московскому государю митрополит не мог избежать зависимости от Московского Патриарха - зависимости действительной и нелегкой]. Вслед за присоединением Малороссии необходимо должна была начаться война с Польшею. Но она не могла уже быть опасною для державы, которая по слиянии двух родственных племен русской земли сделалась настолько сильною, что сама уже внушала ужас врагам своим. Царь Алексей сам отправился на войну, поручив семейство свое и все внутренние дела государственные другу-патриарху; бояре ежедневно являлись с докладами к Никону и без него не могли приступить ни к какому делу [Акты Археографической Экспедиции 4. № 71 - грамота Патриарха о высылке подвод из Вологды на государеву службу: "Указал государь царь... И мы великий государь... По нашему указу довелось с вологодских монастырей взять". Такого же содержания грамота в Галич - 4. № 86. Дополнения Исторических Актов; 3. № 120 и 121]. Посол за послом спешили к нему от царя с известием о взятии городов. В пол года овладели Смоленском, Минском и Витебском, со множеством окрестных мест. В 1655 году завоевана была Вильна с остальными городами Белоруссии; и в то же время прошли всю Волынь и Галицию, разбивая поляков; там и здесь первые в победах были казаки. Польша доведена была до изнеможения. Она предложила перемирие, оставив временно за Россиею все завоевания…. При тех блистательных надеждах, какие возникли после побед над Польшею и с присоединением Малороссии, естественно было, что Никон (1656 г.) одобрил войну с Швецией за владения православной России в Ливонии. Дела с Швециею, как и с Польшею, шли с успехом, пока Никон пользовался доверенностью царя; между прочим в Кокенгузене освящена была церковь во имя царевича Димитрия и город назван Дмитриевым. Плодом трудов Патриарха было и то, что в начале 1656 года молдавский воевода Стефан через послов своих просил царя принять его под свое покровительство также, как принят гетман Малороссии. И Молдавия причислена к владениям царя, хотя в дальнейшем и не была удержана [О грамотах Никона в Молдавию. Исторические Акты V, с. 477].

Источник: http://www.verapravoslavnaya.ru/?Tolstoi_istoriya_Russkoi_Cerkvi-5#g5